Послевоенный волейбол, как и послевоенный футбол, был исключительно зрелищным. А самым ярким волейболистом тех лет был, бесспорно, Константин Рева. Специалисты волейбола, возможно, возразят мне, припомнив Алексея Якушева — игрока тонкого, все понимающего и все умеющего, или Владимира Щагина — подлинного универсала в волейболе, но для нас, болельщиков, лучшим всегда был Рева.
     Прежде всего, он был красив — высокий стройный блондин, с широкими плечами и длинными сухими ногами. Он был красив и в игре: даже в прыжке, зависая над сеткой, он успевал изящно полусогнуть ноги, и это было красиво.
     Популярность Ревы была огромна. На него «ходили» так же, как «ходили» на Всеволода Боброва. Перед началом игры болельщики, рассаживаясь на трибунах, предвкушали удовольствие от того, как «Костя будет забивать кола». «Забивать кола» — это когда мяч после удара по вертикальной траектории мимо блока вонзается в площадку. По отскоку мяча можно было судить о силе удара. Так бил только Рева.
     Он был щедро одарен от природы. Прекрасно прыгал в высоту, имел первый разряд по футболу и после войны был зачислен в состав мастеров команды ЦДКА. Но создан он был для волейбола.
      Константин Рева был игроком без слабых мест. Есть чистые «забойщики» — те, кто отлично атакуют, но не умеют пасовать. Есть отличные защитники, но без «нокаутирующего» удара. Рева же владел всем набором технических средств классного игрока. Он одинаково бил с обеих рук, у него была отличная боковая подача. Он мог в отчаянном броске вытащить безнадежный мяч. И как пасующий он был на высоте. Но, прежде всего, он был нападающим — прирожденным. На него играли в клубе, на него играли в сборной, и он всегда оправдывал возлагавшиеся на него надежды. Его прыгучесть была удивительна. Обычно всегда можно различить все стадии прыжка: приседание, отталкивание от площадки и только потом сам прыжок. Глядя на Реву, создавалось впечатление, что срабатывал пиропатрон, который и выбрасывал его по грудь над сеткой. И сетку он чувствовал поразительно: в момент нанесения удара он находился от сетки ровно на оптимальном расстоянии — ни ближе, ни дальше. А «мельница» в его исполнении? Это было незабываемо: резкий взлет над сеткой, молниеносная работа рук, и не только зрительно, и соперники не успевали предугадать, какой рукой будет наноситься удар. А его знаменитый крюк?..
     Вообще, волейбол тех лет, как мне кажется, был интереснее сегодняшнего — в зрелищном плане. Мяч дольше держался в воздухе, и техника приема мяча была выше. Сейчас все без исключения принимают мяч на запястья рук, снизу. Тогда же под удар ложились, принимая мяч сверху — кончиками пальцев. Потому и передачи были точнее и удобнее для приема. «Мертвые», не берущиеся мячи вытаскивались в акробатических прыжках, и это было нормой. Все это создавало красоту игры. Сейчас же в волейболе главенствует силовое направление. Меньше стало оригинальных ходов, обманных ударов. Тот же Рева мог, например, выпрыгнув над сеткой, имитировать замах для нанесения удара, а в последний момент неуловимым движением кисти руки тихонько пробросить мяч мимо блока, и мяч падал на площадку противника впритирку с сеткой.
     …Хорошо помню чемпионат мира 1952 года. Это было событием в спортивной жизни Москвы. Приехала даже делегация китайцев. Игры проходили на открытых площадках перед западной трибуной стадиона «Динамо». Все для нас было в новинку — Москва еще не видела чемпионатов мира. Помню оглушительный свист на трибунах, когда диктор, представляя команду Франции, называл русские фамилии французских игроков — Лисицына и Шишкина. Французы непонимающе смотрели друг на друга, но то были сталинские времена, и Шишкина с Лисицыным зрители воспринимали как белоэмигрантов. Наши волейболисты выиграли тот чемпионат, несмотря на некоторые сложности с составом, а Рева сыграл, как всегда, блестяще. Его едва ли не самым главным достоинством было умение сыграть на пределе своих возможностей в самой ответственной, самой решающей игре. Именно такой была игра с чехословацкими волейболистами. Проигрывая поначалу, сборная СССР сумела собраться и одержала победу.
     Константин Рева играл вплоть до 1960 года. Уже появилась плеяда новых интересных игроков во главе с Нилом Фасаховым, но Рева не померк, не затерялся. За ним приятно было наблюдать. На площадке все так же собран, спокоен. Никогда не позволял себе — а ведь звезда — повысить голос, упрекнуть партнера, апеллировать к судье, и если проигрывал, то — достойно. И только опущенная вниз голова и неспешная расслабленная походка выдавали горечь поражения.
     У истинного, неравнодушного болельщика всегда возникает желание сравнивать прошлое с настоящим. Вот и я задаюсь вопросом: а сыграл бы Рева сейчас, когда игрокам ростом менее двух метров — даже разыгрывающим — на площадке ж делать нечего? И честно признаюсь — не знаю. А уж если совсем честно — думаю, и не сыграл бы. Но ведь не бывает правил без исключения? И если исключения все же есть, то пусть этим исключением будет Константин Рева. Он это заслужил.