Тяжелейшие беды, боль и страдания, лишения и смерть принесла с собой кровопролитнейшая из войн. 21 месяц фашистские варвары разгуливали по улицам мирного Харькова.
     Весь народ встал в суровое лихолетье на защиту своей Отчизны. В числе самых первых ушли на передовую, стали в ряды защитников Родины многие прославленные, известные всей стране спортсмены и рядовые представители многотысячной армии харьковских физкультурников. Сообщения об этом появлялись на страницах областных газет ежедневно.
     Одного из интереснейших игроков сборных города и республики по волейболу Алексея Есипенко в армию призвали еще в 1940 году, и боевое крещение огнем он получил в сложных зимних сражениях финской кампании. В волейболе Алексей привык всегда чувствовать рядом локоть партнеров, способных помочь, поддержать. Но здесь, прокладывая на передовой линию связи, "подстраховаться" он мог только стареньким карабином. В этом они, связисты, были сродни разведчикам, привыкшим ходить на задание в одиночку, надеяться только на собственную смекалку и мастерство. И здесь, под пулеметными очередями, они Алексея тоже не подводили. В годы Великой Отечественной в составе 8-й воздушной армии боец взвода связи А. Есипенко прошел нелегкий путь от Харькова до Берлина, и за оружие ему приходилось браться не раз.
     Только вернувшись домой, талантливый организатор, побывавший во многих сложных переделках, узнал, что в боях за Родину пали смертью храбрых многие, с кем раньше бок о бок приходилось ему сражаться на волейбольных площадках: М. Теплицкий, Н. Бибик, М. Новиков, Л. Майзлис. Зато партнер Алексея Григорьевича по сборной города златокудрый выпускник ХИИТа Николай Ваганов "вырос" в военные годы до генерала, со многими боевыми наградами за ратные подвиги возвратились с фронтов замечательные, продолжавшие выступать и в послевоенную пору мастера харьковского волейбола: майор Л. Бевз, положивший начало интереснейшей спортивной династии, капитан Е. Говберг, полковник А. Селиванов, Н. Котляров, К. Блудов, ставший арбитром международной категории.
     Тяжелое ранение ноги уже в 1941 году заставило уйти из действующей армии игрока студенческой команды ХИИТа С. Духовного (1922-2001). В послевоенные годы он занял заметное место в харьковском волейболе как знающий, энергичный организатор, неукротимый патриот и пропагандист популярнейшей игры.
     - Спорту, в общем-то, служат многие, - говорил один из патриархов харьковского волейбола и закадычный друг Духовного, профессор ХГУ, заслуженный деятель науки Украины и мастер спорта В.П. Макридин. - Но Семен не служил, он жил волейболом. Бескорыстно и преданно, что в последнее время, увы, совсем не принято, отдавал ему себя целиком. Даже на госпитальную койку попадал обычно только после наших, "внутрипартийных", волейбольных споров и сражений - разве без них обойдешься?..
     Пришел же Сеня к спорту еще в довоенной, всегда кипевшей и бурлившей волейбольной секции Дворца пионеров. В ней опытные тренеры старались учить ребят не только технике и тактике игры. Пожалуй, куда важнее было то, что едва ли не все воспитанники секции навсегда сберегли в себе чистую и прочную любовь к спорту. В нападении прыгучий и цепкий Духовный, правда, не блистал - ростом чуточку не вышел, зато на задней линии вытягивал самые трудные мячи.
     В сороковом году второкурсник института инженеров транспорта С. Духовный полезно действовал в стартовой шестерке команды мастеров "Локомотива", запоем читал, радовался жизни. Но сгущались над страной грозовые тучи, свистели пули, рвались снаряды. Юноша Духовный был человеком долга. Он решил, что место его там, где стране всего труднее, где людям угрожает опасность. Написал заявление военкому: "Прошу направить на фронт".
     Пока осваивал нелегкие азы солдатской науки, смолкли раскаты на финской границе. Но обманчивой и недолгой оказалась тишина. 22 июня 1941 года их гарнизон подняли по тревоге. 5 июля полк прибыл на передовые позиции Западного фронта. Через несколько часов рядовой пехотинец Семен Духовный принял крещение огнем. А через полгода состоялся последний для него бой.
     Враг остервенело рвался к Москве. Тяжелые минометы части с трудом сдерживали атаки гитлеровцев. Огонь приходилось вести только вслепую, по площадям, нужны были корректировщики. Идти на заснеженную высотку, вплотную к вражеским позициям, вызвались трое. Старшим назначили С. Духовного. Вскоре заговорила рация. Обретя глаза, прицельно стали бить наши расчеты. Но их тоже искали…
     Жгучий удар по ногам - и в ослепительную белизну снега врезались алые пятна крови. Сколько полз к своим, Духовный не помнил. Очнулся в сарае. Резкий запах лекарств. Стоны, прерывистое дыхание раненых. Вывезти в тыл его сумели только на третьи сутки. Девять месяцев скитался по госпиталям. Вначале на костылях, потом с палочкой учился ходить. Комиссия была непреклонна - к армейской службе не годен. "Иди, брат, учись", - посоветовали в военкомате.
     Родной ХИИТ Духовный отыскал в Ташкенте. Прихрамывающего студента в старенькой гимнастерке избрали секретарем комитета комсомола. В 1944 году вместе с институтом возвратился в полуразрушенный Харьков. Тут-то, дома, и пришлось ему на собственной шкуре испытать, что за дикость была в той нашей жизни пресловутая "пятая графа". Энергичного фронтовика-комсорга, а Духовному этот пост достался и в Управлении ЮЖД, куда его направили на работу, едва ли не силой принялись тянуть в секретари Ленинского райкома. Но стоило партийным чинам узнать о его национальности, как интерес к нему мигом пропал.
     На Южной железной дороге Семен Борисович проработал более сорока лет. Заслужил чуть ли не все возможные ведомственные награды. А в городе многие считали его работником спорта. Впрочем, так оно в какой-то мере и было, потому что четверть века бессменно возглавлял он областную федерацию волейбола. В общественную, казалось бы, просто "для души", неоплачиваемую работу Духовный щедро вкладывал величайший профессионализм, принципиальность и требовательность, которые характерны были для него всегда и во всем. Причем самый строгий спрос у председателя обычно бывал к себе самому, к самым близким помощникам.
     Оттого и бурлила в Харькове волейбольная жизнь. О городских волейбольных праздниках рассказывали центральные газеты. Они, как правило, развивались, словно интереснейшее представление в нескольких действиях, а энергию и выдумку организаторов Духовный старался направить на пропаганду спорта, утверждение славных традиций ветеранов.
     Где-то его усилия и преданность спорту находили высшую оценку - в 1971 году в знак благодарности его даже включили в официальную делегацию, которая должна была ехать в Италию на чемпионат мира по волейболу. И документы были почти готовы. Но в одном из кабинетов шестиэтажного дворца на площади Дзержинского кто-то из решавших наши судьбы чиновников снова ткнул пальцем в злополучную графу его анкеты - в Италию Духовного не пустили.
      Самую большую боль ему приносили меркантилизм, расчетливость, дух делячества, поражающие спорт, разрушающие его светлые идеалы. Никак не мог Духовный смириться и с тем, что физической культуре оставалось все меньше места в безрадостной жизни. Но Семен Борисович не охал, не пустословил, а пытался что-то делать, искать выходы. Хотя и не всем это нравилось.
     Такими же увлеченными были и многие его коллеги-сверстники.
     Уже 23 июня 1941 года пришел в военкомат 20-летний В. Стрикунов (1920-1985). С Западного фронта армейская судьба забросила Владимира на Карельский, затем на Степной, 2-о1 Прибалтийский. А заканчивал воевать неординарный волейболист и неугомонный весельчак гвардейцем, младшим лейтенантом.
     Первокурснику ХАДИ, заядлому волейболисту Василию Титарю (1923-1998) в 1941 году исполнилось 18. 5 июля он надел форму курсанта Харьковского авиационного училища, которое в октябре эвакуировалось в сибирский город Канск, но когда положение на фронтах усложнилось, потенциальных авиаторов перевели в наземные войска. После короткой подготовки лейтенанта В. Титаря откомандировали в 24-ую гвардейскую дивизию 2-ой гвардейской армии и 19 ноября под Сталинградом он принял боевое крещение. Армия сдерживала натиск немецких полков, которые с юга, от Ростова, шли на помощь Паулюсу. Но воевать молодому командиру довелось немногим более месяца. 28 декабря с тяжелым ранением и сильным обморожением ног он попал в госпиталь. Семь месяцев ушло у медиков на то, чтобы хоть как-то поставить его на ноги. 20-летним В. Титарь ушел в отставку. Долечивался в Казани, а осенью 1944 года возвратился в Харьков. Начал работать тренером по волейболу в "Большевике", пробовал даже играть с раздробленной кистью. Много лет будущий заслуженный тренер УССР и СССР заведовал кафедрой спортивных игр педагогического института. Скромный трудяга, Василий Андреевич все это время неизменно возглавлял мужскую волейбольную команду "Буревестник", представлявшую Харьков в высшей лиге. В ней под его руководством выросли Олимпийские чемпионы Ю. Поярков, Ю. Венгеровский, В. Матушевас, многие другие игроки высокого класса.
     По многим фронтовым дорогам пришлось водить свою боевую машину одному из самых рослых волейболистов Харькова Алексею Головченко. Не раз после тяжких сражений попадал в госпитали, войну завершил в звании гвардии капитана. После всех испытаний возвратился в спорт, играл и учил играть других, преподавал в техникуме. Много лет был председателем совета ветеранов дивизии.
     В 1943 году попал в действующую армию, не раз после этого был ранен, стал старшиной, а после войны занял прочное место в основной шестерке известной харьковской команды "Наука" невысокий, но цепкий Семен Брагинский. Завершив игровую карьеру, он стал достаточно популярным тренером. А его тезка С. Дорфман в военные годы за мужество и героизм был награжден тремя боевыми орденами, в том числе и орденом Александра Невского. В 60-70 годы он был одним из авторитетнейших в стране арбитров всесоюзной категории.

     Из книги   Н.А. Олейника, Ю.И. Грота
"История физической культуры и спорта на Харьковщине"