Пламен Константинов: "Сохранить свое доброе имя"
Георги Филипов


     В воскресенье в 11.07 по китайскому времени Пламен Константинов вошел в болгарский блок Олимпийской деревни. С этого момента его возвращение в Пекин стало фактом.
     Он подробно рассказал о ситуации со своим отъездом, о тестах, проведенных в Софии, и об отношениях с руководством Болгарской Федерации волейбола.

     - Какие последние новости?
     - В Софии мы отправили на анализ пробы крови и слюны. У меня оказался высокий уровень кортизола.
     - Это имеет отношение к тестостерону?
     - Повышенный уровень кортизола может влиять и на другие показатели. Мне объяснили, что если тестостерон введен в организм извне, уровень кортизола не может быть столь высоким. В научной литературе это описано. Нормальное содержание кортизола - от трех до десяти, а у меня - семнадцать. Мне сказали, что при применении тестостерона такой уровень кортизола просто невозможен, он подавляется введением тестостерона извне.
     - А почему такой высокий уровень кортизола?
     - Особенности работы железы. У меня есть эпикриз по результатам обследования.
     - У тебя есть на руках протокол о том, что проба на допинг отрицательна?
     - Я думаю, его должен представить Станислав Николов (исполнительный директор БФВ). Документы мне не отдали, передали их в федерацию.
     - И какой там уровень тестостерона?
     - Точно не знаю, но около 3.20. Я не видел самого протокола.
     - А в предыдущих проверках на допинг у тебя бывали проблемы?
     - Меня последний год не проверяли. А раньше предельная норма тестостерона была равна шести. Даже если у меня и был высокий уровень, никто мне ничего не говорил, потому что значение было в пределах допустимого. Теперь предел - четыре. У меня не чрезмерный уровень, а верхняя граница нормы. Это значит, что есть вероятность и ошибки в процессе обследования. Может быть назначена дополнительная проверка. Причем возможны отклонения. Проводится второй тест, изотопный. За пять дней мне пришлось изучить целую научную область. Самая большая проблема в том, что мы сами не знаем, как обстоит дело. В такой ситуации никто не знает, что делать.
     - Одним из самых обсуждаемых вопросов был следующий. Решение о том, чтобы не играть и уехать из Пекина, принималось совместно с тренером и руководством федерации?
     - Я знаю, что на эту тему было множество спекуляций. После того, как мне не разрешили пройти контроль в Олимпийской деревне, обсуждались все варианты. Я считал необходимым проинформировать руководителя антидопинговой комиссии ФИВБ. Я подошел к нему и сказал: "Я хочу разобраться, в чем дело". Потому что всегда есть опасность каких-то добавок в продуктах, еще что-то... Виноват, не виноват - никто не будет спрашивать. Я-то знаю, что я чист, что я ничего не принимал. Тем не менее, существует риск, я это понимаю. Я хотел, чтобы направление на тест исходилло от ФИВБ. Руководитель комиссии, немец, говорил с кем-то из МОК. Мне все расписали, дали направление на анализ. За пять минут до этого теста появился руководитель Медицинской комиссии МОК Виктор Шамаш и запретил его проводить. Я хотел поговорить с ним лично, но говорили по телефону. Я объяснил ему, что речь идет о команде. Я не спринтер на 100 метров, тогда бы это касалось только меня. Я не могу подвести команду. Мне нужно проверить, чтобы решить, что делать. Он мне сказал, что не может разрешить, что это идет вразрез с правилами. Потом немец мне объяснил, что я не смогу пройти проверку в Пекине. Есть возможность отправить пробу куда-то еще, но это очень сложно - требуется специальный курьер, и так далее. Неизвестно, сколько времени это займет. Я же не могу просто позвонить и сказать: "Я такой-то, проверьте меня". Неизвестно, когда сделают этот анализ - через 20 дней, через месяц. Особенно сейчас, перед началом Олимпиады. Де факто так все и получилось. Последнее решение руководства гласило, что мне предлагают два варианта: либо остаться в Пекине в роли зрителя, либо самому предоставить доказательства. В этом смысле можно сказать, что решение общее, то есть и мое тоже.
     - Президент федерации Данчо Лазаров сказал, что у тебя положительный тест на допинг, и что наша комиссия оказала тебе услугу, скрыв это.
     - Я ни с кем не говорил, не комментировал это представителям СМИ. Я не имею права это делать, поскольку не знаю всех деталей. Я не слышал этих его слов, но я его знаю.
     - Сколько анализов ты сдавал, где и известен ли результат?
     - Две пробы, это все. Остальное - это были консультации.
     - Где ты их сдавал?
     - В Болгарии.
     - Данчо Лазаров говорил о пробах в Корее.
     - Это все не так. Как можно сделать пробу в Корее? Я хотел там пройти проверку, если бы была возможность, я бы это сделал. В корейских больницах нет такой возможности, включая университет с его самым лучшим оборудованием.
     - Правда ли, что федерация дала тебе четыре дня на тесты?
     - Правда то, что федерация требовала найти доказательства. Проблема в другом. Пробы взяли заранее, когда еще был запас времени. Но все было неясно до последнего момента, вплоть до приезда сюда. Тут еще проблемы с пищевыми добавками. Я как-то разговаривал с Юли Карабиберов. Из 100 пищевых добавок у 95 - ложное описание. Фирмы не указывают часть входящих в добавки компонентов.
     - Это не твой стиль - исчезнуть таким образом. Почему ты так поступил?
     - Легче всего было бы сослаться на травму. Есть такой вариант - сказать, что я травмирован, и исчезнуть. Но я отказался от такого пути. Не хочу что-то выдумывать, устраивать цирк перед людьми. Я решил - пусть сунуть голову в петлю, но добиться правды.
     - Ясно было, что если ты не появишься на первой игре, все начнут задавать вопросы. Вы обсуждали с руководством, что должно быть представлено какое-то разумное объяснение?
     - Мы обсуждали различные варианты. Но то, что предложил я, и с чем согласился Мартин - лучше умолчать о каких-то вещах, чем лгать людям. Возможностей две - солгать, придумать что-то. Это проще всего. Тогда все были бы довольны, но это была бы ложь Я предпочитаю не лгать.
     - А нельзя было вместо того, чтобы через три дня объяснять эту историю, сказать все сразу?
     - Нам необходимо было сохранить спокойствие.
     - Но получилась истерия.
     - Истерия получилась по другим причинам. Теперь я знаю, что мое решение было правильным, и в этом я категоричен.
     - Решение заключалось в том, чтобы не говорить всей правды, но все сказанное было правдой - я так понимаю?
     - Да, по крайней мере, не было лжи. Я думаю, лучше скрыть правду, но не лгать.
     - Ты можешь рассказать, какие мысли у тебя были в этот период?
     - Да разве это можно рассказать? Я не плакал крокодильими слезами и не бился головой о стену. У меня не настолько слабый характер. Все-таки нужно иметь характер. Насколько возможно, стараться сохранять спокойствие и рассуждать трезво. У меня есть только одно - мое доброе имя, и я должен сделать все возможное, чтобы сохранить его.
     - В каком ты состоянии сейчас? Ну, не считая усталости?
     - Хороший вопрос. Я сам себе его задаю. Один из самых лучших. Не представляю.
     - В этой ситуации - ты будешь играть с Венесуэлой?
     - Я еще не видел начальство, мне еще не сказали, что мне делать. Думаю, да.
     - А в тренировках участвуешь?
     - Конечно! Необходимо восстановить форму.
     - После Олимпиады тебе еще будет что сказать?
     - Я не хочу что-то говорить, я не готов. У меня много впечатлений.
     - Этот вопрос закрыт - или еще нет?
     - Еще открыт. Тут еще во многом нужно разобраться. Во-первых, еще не время говорить об этом. Я не знаю, во всем ли я прав, я могу сказать что-то не то и обвинить людей, котрые на самом деле не виноваты.


     "Дневник"  (Болгария)
 
Hosted by uCoz